– И что вы сделали?

– Я сказал себе: «Ой-ей-ей» или что-то в этом роде, и подошел к нему поближе посмотреть, может, он еще жив? Но нет. Он был мертвый, и довольно давно, потому что я потрогал его – а он холодный как лед.

– Что было дальше?

– Ну, я стал думать, что теперь делать. И я подумал, что…

– Брадстрит, вы кому-то сообщили об увиденном?

– Точно, сэр! Я выбежал вон, заперев дверь за собой, прибежал к Альфу Уитакеру, кладовщику, и говорю: «Разрази меня гром, Альф, если наш босс не удавился!» А Альф в ответ…

– Затем вы вернулись в офис?

– Да, как только Альф Уитакер позвонил в полицию, мы вместе и вернулись. Он просто глазам своим не мог поверить. Альф не мог. И он…

– Вы оставались в офисе до приезда полиции?

– Точно, мы ждали…

– И еще один вопрос, Брадстрит. До приезда полиции в комнате что-нибудь трогали?

– Ничего, мы ни к чему не прикасались. Я потрогал тело, чтобы убедиться, остыло ли оно, но больше ничего не трогали. Я…

Следователь окинул взглядом присутствующих.

– Может быть, у кого-то есть вопросы к свидетелю?

Но никто больше не решился вновь открыть плотину красноречия Брадстрита, его попросили сесть на место, что он и сделал с явной неохотой и видимым сожалением.

Следующим свидетелем был сержант Эмери. По предложению следователя, он дал показания в форме заявления.

– Вчера в восемь тридцать утра, – начал он, – мне позвонили отсюда и сообщили, что главный инженер найден мертвым в своем кабинете. Я выехал на место и обнаружил погибшего. Он висел на веревке, укрепленной на потолочной балке. Смерть наступила довольно давно, тело уже остыло. Кончики пальцев ног не доставали пола примерно на три дюйма. Высокий конторский стул лежал на боку на полу возле тела, так что до него нельзя было дотянуться ногой. Создавалось впечатление, что погибший встал на стул, чтобы надеть петлю, и затем оттолкнул стул прочь.

– Не было ли следов борьбы или насилия на теле или в помещении?

– Нет, сэр. Я не обнаружил на теле никаких отметин, но здесь доктор Уиллкокс, и он более подробно расскажет об этом. В помещении не было никаких следов борьбы.

– Хорошо, сержант. Что вы предприняли?

– Я позвонил доктору Уиллкоксу еще до отъезда из полицейского участка, и вскоре он подъехал. Мы обрезали веревку и сняли тело, он осмотрел его, пока я осматривал помещение. Я не нашел ничего, что могло бы вызвать сомнения в том, что погибший покончил жизнь самоубийством. Правда, я так и не сумел выяснить, почему он это сделал.

– Дальше, сержант.

– Дальше, сэр, я провел расследование. Узнал я немного, но обнаружились новые свидетели, которые и предстанут перед вами.

– Хорошо, сержант, мы их тоже выслушаем.

Мистер Латимер задал новые вопросы, но сержант уже рассказал все, что знал. Его отпустили и пригласили доктора Уиллкокса.

У доктора не было особенных сообщений. Вчера утром его вызвали в контору подрядчиков, там он осмотрел человека, повесившегося на потолочной балке, как рассказал предыдущий свидетель. Человек был мертв, смерть наступила примерно двенадцать часов назад. Следует отметить, что эта цифра приблизительна, и точно указать час смерти невозможно. Человек умер от удушья, все признаки и состояние горла говорят за смерть от удушья. На теле не обнаружено никаких повреждений или следов борьбы.

Затем вызвали Лоуэлла. Он кратко описал свой коллектив и те дружеские отношения, которые в нем царили. Он виделся с Кэри в день трагедии. Кэри выглядел как обычно, и он, Лоуэлл, и подумать не мог, что с ним что-то не так.

Лоуэлл описал события предыдущего вечера. Незадолго до конца рабочего дня все члены коллектива были на рабочих местах, в офисе. Примерно в половине шестого погибший сказал, что пойдет поговорить с Брэггом и чтобы его не ждали, если он задержится, и ушел. Вскоре после этого Темплтон собрал свои бумаги и тоже ушел. Лоуэлл закончил работу без четверти шесть и отправился домой, а Пол еще остался – у него была работа. У Лоуэлла разболелась голова, и он прогулялся пешком перед тем, как возвращаться в «Серкью» – усадьбу, где трое из них снимают комнаты. От прогулки ему стало лучше, голова прошла. Когда он добрался до «Серкью», Пол уже был там, вернувшись из офиса никуда не заходя. Кэри не появлялся, они подождали его несколько минут и, решив, что он ужинает в другом месте, поужинали без него. Он, Лоуэлл, и Пол весь вечер были дома, проведя его за чтением.

На следующее утро за завтраком Кэри не появился, и Лоуэлла послали за ним. Постель Кэри была не тронута. Но им и в голову не пришло ничего дурного, они решили, что тот встретил друзей и провел с ними ночь. Он, Лоуэлл, узнал о трагедии лишь в конторе, от полиции.

Следователь задал Лоуэллу еще несколько вопросов, и наконец одни из присяжных спросил его, пропускал ли Кэри ужин, не предупредив об этом заранее. Лоуэлл сказал, что нет, по крайней мере, на его памяти такого не случалось. Присяжный спросил его, почему в таком случае они не обеспокоились его отсутствием. Лоуэлл сказал, что они просто не придали этому значения, и добавил, что не пытается оправдаться, а передает то, что было.

И снова Парри удивило то, как вел себя Лоуэлл. Казалось, его что-то беспокоило и тревожило, что было ему не свойственно. Признаки внутренней озабоченности были едва заметны, и Парри подумал, что вряд ли еще кто-то обратит на них внимание. Но он явно ощущал, что Лоуэлл ведет себя не как всегда.

Затем допрашивали Пола. Он вкратце повторил то, что сказал Лоуэлл, уточнив, что он ушел через пять минут после Лоуэлла и отправился прямо в «Серкью». До его ухода Кэри так и не появился.

Следующим свидетелем выступил Брэгг. Он рассказал о добрых отношениях, которые установились между инженерами Железнодорожной компании и инженерами подрядчиков, описал приход Кэри к ним в офис, о котором упоминали предыдущие свидетели. Они говорили о вывозе породы из тоннеля. Кэри ушел от них без пяти шесть. Потом ушел Брэгг, а Парри еще оставался.

Затем вызвали Парри. После того, как он подтвердил сказанное Лоуэллом, Полом и Брэггом, мистер Латимер спросил его, чем тот занимался в вечер трагедии:

– Что вы делали после уходя мистера Брэгга?

– В течение дня я забыл отослать план инспектору Холфорду, который контролирует ход строительства. План следовало представить на следующее утро, поэтому пришлось заняться им вечером. Я закончил его и внес данные, необходимые инспектору.

– И вы ушли из офиса?

– Да.

– К тому времени рабочий день закончился и двор закрыли?

– Так и было.

– Как я понимаю, во дворе дежурит ночной сторож? Вы его видели, когда уходили?

– Да, он открывал мне ворота.

– Мистер Парри, вы видели кого-нибудь во дворе в то время, пока шли от офиса до ворот?

– Да, – сказал Парри и рассказал о незнакомце. У присутствующих вспыхнул интерес, но тотчас угас, когда на вопрос мистера Латимера Парри повторил свое заявление, что не в состоянии сказать, кто это был. Мистер Латимер не настаивал. Парри был последним свидетелем, и когда он сел, следователь обратился к присяжным.

После вступительных фраз мистер Латимер подвел итог всему сказанному свидетелями, и Парри, как и в прошлый раз, показалось, что тот предельно беспристрастен, рассматривая дело. Затем он изложил свою точку зрения, повторив немало фраз из предыдущего дела. Он предложил три версии события: несчастный случай, самоубийство и убийство. К счастью для присяжных, он не видит особых трудностей для них в отнесении данного случая к одной из трех категорий. Несчастный случай можно сразу исключить. Трудно предположить, что погибший привязал веревку к потолочной балке, имея какую-то иную цель, помимо самоубийства, даже если веревка и случайно захлестнула ему шею, и он случайно опрокинул стул. Присяжные, разумеется, могут рассмотреть и эту возможность, но если они сразу отринут ее, следует в качества альтернативы обратиться к версиям о самоубийстве и убийстве.

– Нет никаких оснований предполагать, что это убийство, – сказал он. – Убийство через повешение в данном конкретном случае – вещь небывалая по простой причине: это крайне сложно. На практике, если исключить случай беспомощной или тщедушной жертвы, это попросту неосуществимо. Жертва должна быть беспомощной либо слабой.